Полина Раевская - Влюблена и очень опасна
Сказать, что Павлову удивил наш рассказ, значит ничего не сказать. Но изумление очень быстро сменилось гневом. Побелев словно полотно, Светлана Павловна сжала кулаки и прошипела, едва сдерживаясь от ярости:
– Не знаю, кто вы и зачем на самом деле явились в мой дом, но это уже слишком. Я достаточно натерпелась от этой семьи, неужели им все мало? Не верю, что Дмитрий Иванович способен на подобное. Наверняка это его змея! Мало она мне крови попила, так теперь решила разворошить былую рану. А вы? Как вам не стыдно? Молодые, красивые, неужто нет иного способа заработать, кроме как… Я даже представить не могу, для чего вам всем понадобился этот спектакль. И гадать не буду! Вон из моего дома! Немедленно!
Ничего себе реакция на такую в целом нейтральную новость, если не сказать приятную! Допускаю, что известие о смерти Макарова могло расстроить его бывшую возлюбленную, но вызвать такую бурю негодования…
Но Светлана Павловна явно не собиралась нам что-либо объяснять. Да и не смогла бы – словно рыба хватала она ртом воздух, хватаясь рукой за сердце. Ангелина соображала значительно быстрее меня, поэтому опрометью метнулась на кухню и принялась открывать все шкафчики в поисках лекарства. Обнаружив таблетки, она быстро вскрыла флакон и сунула пилюлю под язык нашей хозяйке. Очень скоро та успокоилась, обмякла и задышала ровнее.
– Светлана Павловна, голубушка, что случилось? Простите, если чем обидели, но, право слово, и в мыслях не было.
Женщина недоверчиво взирала на нас со своего места.
– Вы что, действительно ничего не знаете? Ну, тогда я… Вообще ничего не понимаю. Странные у Ольги, однако, шуточки. Хотя она и раньше не отличалась душевной теплотой, а уж теперь, видимо, еще и возрастные изменения добавились. Разве вы не знаете, что Юленька умерла?
Настал наш черед изумляться.
– Как умерла? Вы же только что сказали, она у подруги.
Хозяйка дома быстро перекрестилась и затараторила, как будто боялась не успеть поведать нам самое главное:
– Что вы! Это не дочь Дмитрия Ивановича. Моя Юленька, эта Юленька, – женщина быстро кивнула на стоящую на комоде фотографию, – она родилась спустя пять лет после… И совсем от другого мужчины. Может, оно и к лучшему… Что бы я делала одна с ребенком на руках, как бы моя жизнь сложилась? Не знаю… Но только верите, ни дня не было, чтобы я не вспоминала свою первую дочь. Потерять любимого мужчину и ребенка одновременно… Как я тогда выжила… Но вот выжила, – горько усмехнулась Светлана, – и, как видите, даже вполне счастлива. Время лечит.
– Светлана Павловна, милая, ничего не понимаю, так вы хотите сказать… – Ангелина прижала руки к груди, демонстрируя открытость намерений.
– Да, именно это я и хочу сказать, – горько промолвила хозяйка, – мы очень ждали с Дмитрием Ивановичем ребенка. Имя придумали, договорились, если родится девочка, назовем ее Юлей, мальчика – Ваней, в честь его отца. А потом все рухнуло. В одночасье и сразу. Девочка родилась слабенькая, больная, дня три только и прожила. Дмитрий же Иванович и не пришел ни разу. Я тогда словно обезумела от горя. Хотя почему словно, – Светлана Павловна горько усмехнулась, – как меня только в психушку не упекли к моим же пациентам… Как бы то ни было, но от депрессии я очнулась только через год. Еще через два смогла вернуться к нормальной жизни, на мужчин смотреть стала, а потом и своего Сереженьку встретила. А девочку нашу назвала Юлей в честь того, первого ребенка. Виновата я перед ним сильно. Я ведь тогда в своем горе даже похоронить ее не удосужилась, даже могилки не оставила, куда цветы положить можно. Упокой господи душу ангелочка моего, – и женщина залилась слезами, оплакивая давно умершую дочь.
* * *– Что ж, отсутствие результата тоже результат, – в который раз уже меня восхитила удивительная способность Ангелины сохранять бодрость духа и оптимистичный настрой в любой ситуации.
– Ну да, только мы снова оказались там же, откуда начали.
– Не скажи, – Геля весело мне подмигнула, – зато мы теперь знаем, что никакой внебрачной дочери нет. Исключили одну версию, сузив круг подозреваемых.
– Да там уже почти никого и не осталось. Разве мы только что-то упускаем, и убийца все же кто-то из нас: ты, я, Андрейка и так далее.
– Ой, да ну тебя, – проворчала Геля. – Уж точно не мы с тобой. Вот в этом я уверена на сто процентов. Слушай, а где моя машина? – Мы огляделись в поисках автомобиля, но заметной красной «Мазды» не наблюдалось – одни видавшие виды представители отечественного автопрома – судя по всему, в этом дворе проживали исключительные патриоты. Поддержав российского производителя лет двадцать назад, они, уверена, и сейчас не давали ему умереть с голоду, формируя спрос на автозапчасти.
– Блин, страна идиотов, – проворчала Геля, – на пять минут отлучиться нельзя. По ходу, свистнули наше с тобой средство передвижения.
Я удивилась, насколько спокойно Ангелина это говорила. Если бы у меня был автомобиль и потом его украли, я бы уже носилась по двору с криками «Караул! Ограбили!» и рвала на себе волосы.
Словно угадав мои мысли, подруга пояснила:
– Тачка все равно застрахована. Конечно, проблем с бумагами и волокиты не избежать, да и надо думать, как мы отсюда выбираться будем, но что толку эмоционировать?
– Слушай, а ты ее точно здесь оставляла? Никуда не отгоняла?
– А ведь и правда! – Ангелина хлопнула себя рукой по лбу. – Это ж все та скандальная старушка. Как по мне, так там и фура развернулась бы на триста шестьдесят градусов. Пришлось поставить машину за домом.
Я удивилась:
– Так здесь же полно места для парковки?
– Это сейчас. Видимо, отъехали, – пояснила подруга. – А то яблоку негде было упасть.
С сомнением оглядев тихий двор, не производивший впечатление сильно оживленного, я решила выкинуть сомнения из головы. В конце концов, зачем Ангелине водить меня за нос?
– Эй, ты куда? – погрузившись в свои мысли, я не сразу заметила, что подруга бодрой рысью покидает двор, стремительно увеличивая расстояние между нами.
– Так за машиной же, – весело крикнула Геля, – подожди меня здесь.
Пожав плечами, я пнула носком туфли лежащий на дороге камешек. Можно и подождать.
От нечего делать оглядевшись вокруг, я поразилась безлюдности дворовой коробки: ни малышей, копошащихся в песочнице под пристальным взором скучающих мамаш, ни зорких старушек, ни забивающих «козла» мужичков – ни-ко-го. Взирающие тусклыми окнами окружающие дома казались необитаемыми и безжизненными. Двор выглядел как современный Чернобыль – город, покинутый своими жителями много лет назад, совсем обветшалый, хоть и сохранивший различимые признаки кипевшей некогда жизни. Совсем недавно я смотрела о нем фильм, и увиденное стройной цепочкой ассоциаций напомнило мне его сюжет.
